Вера Киулина о поэтическом кинематографе Евгения Степанова
Короткометражное кино? Казалось бы, что может быть проще: нажал на кнопку «play» – и вперед! Тем более, что возможности современной техники позволяют снять фильм, что называется, «на коленке»: сам отснял, сам смонтировал, сам подобрал музыку – вроде бы для этого не нужно быть семи пядей во лбу.
Так рассуждают только те, кто никогда не пробовал себя в киноискусстве. При создании короткометражного фильма режиссеру требуется в пять минут (а то и меньше) донести до зрителя основную идею, порой это бывает весьма затруднительно. Короткие формы имеют мало времени, значит, должны обладать высокой плотностью информации. Евгений Степанов – один из немногих, чья режиссерская эстетика энергична и по-настоящему целостна. Анализируя культурно-философскую «почву», на которой произрастают его фильмы, мы вспомним творчество А. Тарковского – тот глубокий кадр, в котором бытие личное неотделимо от бытия сверхличного, мир физический и метафизический практически идентифицируются. Энергия встречи человеческого и божественного начал оставляют зрителя в недоумении – пространство и время сжимаются настолько сильно, что непонятно, о каком мире ведется повествование: о нашем, грешном, или о том, другом, который мы потеряли и куда должны однажды вернуться… Можно добавить, кстати, что поэтизация многих бытовых действий (сесть на диванчике, обняться, попить чаю, захлопнуть калитку) – это художественный прием, который использовал в своих произведениях С. Параджанов.
Вдохновлялся ли Степанов творчеством своих предшественников? Конечно. Получилось ли у него что-то качественно новое, неповторимое? Безусловно. Евгений Степанов снимает исключительно авторское кино – фильмы о поэзии, причем стихотворения выбираются заведомо сложные для восприятия, на грани поэзии и гротеска. Произведения ярких представителей футуризма – А. Кручёных и В. Хлебникова читаются им (да, кроме всего прочего, режиссер и сам играет в кадре!) в разных декорациях, с совершенно разным настроением. Эти поэты интересны как раз многовариантностью прочтений. Так, А. Кручёных, создавая в 1913 году свое знаменитое стихотворение, честно предупреждал, чтобы читатели не искали в нем скрытый смысл, а наслаждались богатством произносимых звуков. Самое известное стихотворение, написанное «заумью», выглядит так:
Дыр бул щыл
убеш щур
скум
вы со бу
р л эз
Вопреки воззваниям автора, смысл начали искать. Ищут до сих пор, и, как ни странно, находят. Все зависит от контекста, в котором данное стихотворение прочитывается. И фильм «Калитка», и совсем маленький «Звук» – это огромные миры Евгения Степанова, в которых динамичность, ограниченность декораций и быстрая сменяемость плана не дают зрителю приуныть от скуки. Напротив, каждый игровой короткий метр для Степанова повод сломать зрителю шаблон: слов произносить меньше, а сказать много. Человек идет к калитке, согнувшись – что же он скажет, оказавшись перед дверью, метафорически символизирующей переход в инобытие? Или сказать нечего? Медитативная закадровая музыка подчеркивает глубокое философское содержание этого фильма. «Я вам сейчас скажу!» – спохватывается человек и произносит такое, что аж оторопь берет: понимай меня, как хочешь, я свое сказал, а ты произнеси свое. Если сможешь.
Заумь, ставшая пиком литературного авангарда, гипнотизирует зрителя своей приверженностью к чистому звуку, проникает прямо в бессознательное: попробуй, отвернись, когда на тебя грозно смотрит кто-то суровый, как в «Звуке», и читает тебе запредельно свободный от смысла текст, на который и сейчас-то поэты не «замахиваются».
Кто бы мог подумать, но текст А. Кручёных может звучать и как признание в любви, прямое, резкое, однозначное – но смущенное, оттого звучит как «сама понимаешь, что я тебе хочу сказать»… Она-то пытается понять, но как-то это чересчур оторвано от реальности. Короткий игровой фильм «Еще несколько слов о любви» построен на контрасте: на веревке сушится белье, вдоль серой кирпичной стены навстречу друг к другу движутся двое – ну чисто романтическая зарисовка, интересно, чем она удивит? Когда первый шок от услышанного несколько проходит, она просит сказать еще что-нибудь, и тогда на помощь приходит стихотворение В. Хлебникова «Кузнечик»:
Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» — тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!
Поэт воспринимает мир трепетно, как язычник, для которого богами становятся и птицы, и насекомые, и земля, и трава. А, может быть, так и есть? От этой идеи очень далеко до того, что мы все части целого, и над нами есть Кто-то вышний, но как она учит беречь окружающий мир. Это стихотворение и под медитативную музыку звучит как бы «не от мира сего», ибо чистый звук, по словам В. Хлебникова, находится не просто за пределами понимания, но и за пределами реальности. Мудрое лицо Евгения Степанова, читающего это стихотворение на фоне вековой сосны, богатство зеленого цвета – цвета жизни, предваряющего видеопоэтический ряд, – все это транслирует зрителю постулат о неразрывном единстве живого и неживого. Да и как назвать, скажем, воду, неживой, если давным-давно известно: структура воды меняется под воздействием на нее человека: есть «святая» вода, а есть «тяжелая», и, конечно, «живая» и «мертвая»… И если мы все состоим из воды, то, стало быть, едины даже на чисто физическом плане, не говоря уже о духовном.
Эту тему развивает еще один фильм под названием «Мы все – единый организм» – философская короткометражка о смысле жизни. Кстати, он сейчас актуален, как никогда, но понимаешь это после финальных титров. А ведь актеры ни слова не произнесли о политике! История, переживания героев, их разговор, который в конце концов выходят на религиозную тему и заканчивается библейским призывом к любви и согласию, дают зрителю обширную пищу для размышления. Авторское короткометражное кино Евгения Степанова если и не преследует глобальную цель – объединить человечество, то активно стремится к тому, чтобы люди учились слушать и слышать друг друга.
Вера КИУЛИНА
|